-Даша-а-а! — ДА-ША! – раздавались голоса индейцев по лесу. Эхо повторяло «А-а, А-а!» Эхо повторялось в голове и в груди, слезы текли по щекам и шее. Она сама не знала чего плакала, и как давно, да и плакала ли она, просто слёзы текли самиѕ ручьями стекали вдоль тонкого маленького носа, собирались в складках губ и затекали за шиворот, уже ворот кофты и даже лифчик мокрый, а слёзы текут и текут ручьём.
Светало.
Под скалой, возле древней крепостной стены, на Мангупе стояла на коленях белокурая девушка лет двадцати в порванной куртке и обнимала дерево. Запрокинув голову, она всхлипывала и подвывала.
Даша обхватила гладкий толстый ствол бука и даже обнималась с ним, и хотела его Она отдавалась дереву.
Она всё время хотела и часто отдавалась, но мужчины терзали её и зверели, ревели и мычали, да и она кусалась, верещала, царапалась, за что часто получала кулаком по спине или ладошкой ниже.
Но никто её не любил, а дерево любилоѕ
Она это сразу поняла. Бук, её спас, когда она летела со скалы в пропасть, спасаясь от ужаса пещеры. Там, в пещере, ожил её давний кошмар – зелёная прыщавая рожа с красными налившимися глазами и тонкими слюнявыми губами. Эта рожа лезла к ней целоваться. Слава богу проснулась вовремя, успела врезать по холодной шкуре монстра, извернуться и выскочить из дымной пещеры. Потом летела кубарем и билась о камни, бежал, и падала. Джинсы порвались и новая куртка, шапка в пещере осталась. Руки в крови и грязи, на левой ягодице прорвало кожу (теперь, наверное, шрам будет).
И вдруг это дерево, оно схватило её за рукав и обернув вокруг себя поцеловало в губы. Сильно и твёрдо, так как уже давно мечталось.
Дерево крепко держало её в руках, нежно прижимаясь к тёплому женскому телу. Маша всхлипнула и опустилась на колени.
Безвременно долго они обнимались в экстазе и целовались.
-Боже мой, боже мой! Как хорошо, мой милый, мой единственный, ты самый сильный и надёжный, ты не обманешь и не продашь приятелю. Как этиѕ, за тачку. Как эти гады. У-У-У-У. Гады, гады – гады, твари!
Т В-А-А-А-А-А-Р И-И-И!
И взрыв, и вдруг сияние и звон в ушах, и снова взрыв и свет, и всё плывёт, и О-О-О восторг как в детстве, когда она сама ласкалась в ванной. И тишина. Полёт и сон.
-Опа-на-на! Цых-скво, цых-скво, цых-скво! Ты де была? Во лялечка. И жопа вся в крови.
-Жива. Ну, ты даёшь! Мы весь Мангуп облазили. Тёлка неотёсанная. Иди сюда. Ба-ба и бобошечка с гулей.Га-Га ! Шо?, в магазин сходила? Ну, Леля. Ну, бахалай. Мы думали уже совсем Бахалай.
А ты живая. Ну корова. Ну цых-скво! Прямо. Во даёт! Зубы то хоть на месте?
А то губы в кровь побила. Ладно, ничего, бывает. Во Дура! Прямо ну цых-скво какая то.
-Иди сюда, хлебни , коряга. – ласкали её индейцы своими дурацкими словами .
«А грот и ничего — подумала Даша,- и что меня вчера стошнило от него и этих грёбаных индейцев?»
-Угу, спасибо. Я только спать. Я полежу.,- автоматом отвечала всем и спать. В углу, лежал её новый спальник из Сокольников.
В пещерку заглянул Валера. – Ну что, нашлась? Так я ж говорил, она у нас ночевала. Только потом сбежала, когда Жёма её маской напугал. А шо, и пошутить низя?
У нас со всеми тут шутят. То ж маска вампира на Новый год была. Тю, дура московская.
А классно, мы её подняли Гы-Гы-Гы.
Как ни странно, но после сна всё сразу прошло. Дышать стало легче и низ живота больше не ломил и ноги бегают без дрожи, и даже звон в голове прошёлѕ Говорят, что я спала два дня.
«А, ладно, всё нормально, всё кончилось и прошло. Теперь другая жизнь, я Лизоль.
Так Соль меня прозвала, по-индейски. С именем и жизнь другая. Я Соль. Нет, Я ЛИЗОЛЬ.»
-Ну что, подруга, идём за дровами и воды принесём., — новая Дашина знакомая — Скво махнула подбородком в сторону восходящего солнца.
-Классно то как! Скажи?
Лучики восходящего солнца пробивались сквозь тучу и окрашивали её брюшину в розовато-золотистый цвет. Синева неба полоской пробивалась по всему горизонту, а деревья внизу эхом отражали отсветы восхода. Яркие блики падали на скалу за нами и казалось, что солнце восходит с двух сторон, а мы посередине.
-Да, точно. И точно хорошо. Вот дышится ѕ, Как пьёшь этот воздух, — они со Скво счастливо брели по мягкой траве Мангупа. Шли мимо треноги и восторженно говорили и говорили. А воздух и впрямь, чистющий и лёгкий, просто пился и летел в тебя. Такого в Москве совсем нет. И тепло. Прямо чудо какое то. Январь называется.
Лошадь Сясика паслась возле «скамейки» — так камень назывался. Тут всё имеет своё название: гроты, пещеры, скалы, тропы и камни, (кухня, тюрьма, акустика, балкончик, тренога, тарапан, теплушка, проволока, мышеловка). Имеет своё имя и назначение. Весь Мангуп и все люди в нём. Именно «в нём», в Мангупе.
Он город, живой город живых людей, «индейцев» и «подранков». Она «подранок». Действительно подранок. Теперь лечится, заживает. Ранки тоже подсохли, не гниют даже, говорят вода на женском лечебная, но главное душу лечит.
Именно к «женскому» роднику они и направлялись за водой. Монастырь здесь рядом женский, вот и родник тоже «женский», а пьют и моются здесь все. Есть ещё «банный» родник, или «мужской» . В «банном», тоже все пьют и моются. Там даже удобнее мыться – труба торчит из грота, и воду можно ладошками подхватывать, на себя плескать. Боже мой, холодной водой мыться. А уже за эту неделю привыкла и даже хорошо так.
Навстречу шёл Босый.
-Хоп Скво, Хоп Лизоль
-Хоп Босый. Что мылся?
-Да, классный денёк,- говорил мокрый голый детина. Русые волосы на голове и бороде стекали ручейками чистой вода.
«Он сам как целая борода лохматый» подумалось без смущения, но глаза мельком рассмотрели кусочек, болтающийся среди шерсти на лобке. «Удивительно, совсем не хочется. Да и он спокойный, хоть и голый. Пошёл себе в пещерку медитировать, воды набрал в баклажку»
Вдруг накатило. Что-то в душе шевельнулось и захотелось тоже скинуть с себя всё это. Одежду, условности, страхи , долги и звонки, обязанности. Какие обязанности!
« Всё к чёрту.»- Очнулась уже когда голая стояла с смеющейся Скво.
-Во Бахалай!. Во шиза ломанутая!. Ты, Лизоль, как бомба рвёшься, ладно, пошли , всё равно мыться.
Сначала обжигающе ляпнула водой в лицо, на грудь и села в ледяную купель узкого корыта родника, а потом легла. В ледяную купель легла. С удовольствием, с радостью и огромным желанием слиться с этой текучей жизнью. Голова тоже намокла и окунулась.
Всё. Жизнь кончилась, началась Лизоль.
31.01.04 Ходжи-сала.